Выпуск 33 (Питер №5)

«16 мая 1703 года во время осмотра острова Енисаари Пётр вдруг остановился, вырезал два пласта дерна, положил их крестообразно и сказал: «Здесь быть городу». Затем начал копать ров, в который поставили ящик, высеченный из камня. Ящик прикрыли каменной плитой с надписью «От воплощения Иисуса Христа 1703 года маия 16, основан царствующий град Санкт-Петербург великим государем царем и великим князем Петром Алексеевичем, самодержцем всероссийским». В это время в воздухе появился орел и стал парить над островом». Так гласит летопись, 16 мая, конечно, по старому стилю, а выбор Петра не случайно пал на остров Заячий (по-фински Енисаари). Даже не укреплённый, остров казался естественной преградой в устье Невы. На нём и была заложена крепость, которую мы знаем как Петропавловскую…

Многие спрашивали, почему для музыкальной группы я выбрал название «Каменный цветок». В честь праздничной даты, наконец, открою секрет. Как-то посчастливилось с очень высокой точки любоваться необъятными перспективами Петербурга. В лилово-розовых закатных далях, в какой-то миг город стал похож на цветок – размытый каменный цветок. Он был невероятно красив, но сквозь весь этот импрессионизм проглядывал неотвратимый и каменный же взгляд Города. Такое трудно передать – такое надо видеть. В сочетании с моей любовью к творчеству Бажова название обожгло почти сразу! Так родилось не только название, но и философская концепция группы – её музыкально-поэтическая основа.
Никогда на протяжении более чем трёх столетий по улицам Петербурга – Петрограда – Ленинграда не ступала нога завоевателя! Двадцать один год длилась Северная война, не раз шведы и с суши, и с моря безуспешно пытались овладеть Петербургом. В 1812 году угрозу наступления Наполеона на город предотвратила стратегическая мудрость наших полководцев. И конечно, самая страшная страница в истории Ленинграда – 900 блокадных дней, которые отмечены несгибаемой волей и мужеством каждого ленинградца в отдельности и всего города в целом. Недаром в народном фольклоре северной столицы есть такие строки: «На болоте родился, три раза крестился, врагу не сдавался, героем остался»…
Сколь бывал в Москве – ну не моё, и всё тут, не принимает душа. Да, великолепие сплошное, но – нет. А шагнул впервые на балтийскую землю и душа запела. Тональность у моей – морской, широкой и раздольной, и у питерской оказалась одинаковой! Друзья, всех, кому близок по духу Петербург, поздравляю с его юбилеем. И с днём рождения Александра Сергеевича, конечно…

«Каменный цвет’ок»

Это за спиною Медный всадник,
Это на пути незримый Рок,
Дикий сад любви, грехов рассадник,
Город – это каменный цветок.

Мы его растили, дни и ночи,
И любили, каждый, кто как мог.
Но однажды, глянув в эти очи,
Мы узрели каменный цвет ок!

Мы изгнали Авеля, и Каин
Вырвал вмиг живительный росток,
Он теперь над Городом хозяин,
Нам же, вечным неучам, урок.

(оки – то есть глаза)
(каменный цвет ок – каменный цвет глаз)

«Балтийский прибой»

Открывали дверь заката, а попали в рассвет!
Но назад, и слава Богу, больше выхода нет.

Невский берег, свежий ветер и балтийский прибой,
Словно чудо, сон и небыль – наша встреча с тобой.

Оглянись, на белом свете мы остались вдвоём,
И по берегу, бескрайнему, куда-то бредём.

У туманных очертаний здесь гранитный акцент.
За родные непогоды пьёт моряк и студент!

У Невы-сестры немало сводных братьев-мостов.
Тут не стоит зарекаться от сумы и Крестов.

Здесь по стрелкам белой ночи алый парус летит,
И мятежный лик поэта каждый камень хранит.

Здесь, куда бы ни штормило, а причал у Петра…
Ну а тем, кто заблудился – путь подскажут ветра!

Посмотри в его глаза, там волна и ветер спорят.
Загляни ему в глаза, ты любви увидишь море, море,
Море!

«Среди каменных лиан»

Я городской Тарзан, во сне и наяву,
Сквозь дебри шумных улиц я напролом иду.

Я здесь не заблужусь, мне ясен этот бред,
Где каждый, кто поёт, давно уже отпет.

Здесь трудно опоздать к себе на приговор,
Ещё трудней понять, кому давать отпор.

Здесь с каменных лиан срывается любовь,
Чтоб на бегу её перешагнули вновь.

«Городская колыбельная»

Этой ночью, злой и метельной,
Я зажгу потихоньку свечу
И слова своей колыбельной
Над кроватью твоей прошепчу.

Не спеши играть в эти игры,
В эти взрослые игры, малыш,
Здесь, где всюду шакалы и тигры,
Ты, едва начав, прогоришь.

Это в сказке и волка, и тигра
Так легко укротить и поймать, –
В этих грязных, безжалостных играх
Лучше их на пути не встречать.

Здесь разряженные попугаи
Так красиво и правильно врут,
Здесь гиены сбиваются в стаи,
Зазеваешься – тут же сожрут.

Я не знаю, ангел мой спящий,
Как помочь тебе в этом Лесу, –
Чтобы ты на тропинке пропащей
Обходил и змею, и лису.

Я могу научить – не бояться,
Не склонять от невзгод головы,
И в болото попав – не теряться,
Жаль, что этого мало, увы…

Ты сегодня играл в птицелова,
И пока ты так сладко сопишь,
Как молитву, я снова и снова,
Повторяю тебе, мой малыш:

Не спеши играть в эти игры,
В этот взрослый, стремительный блиц,
Пусть взирают удавы, козлы или тигры,
На тебя только с книжных страниц…

«Прогулки у кромки,
или В новый день»

Я полночи бродил у кромки.
И решился… свернул домой.
От Садовой три незнакомки
Увязались следом за мной.

Три эриннии или наяды?
Жаль, что утром не вспомнить сна.
Ах, какие на вас наряды!
Как легка в сентябре весна…

Может грации вы неземные
Из далёких, поющих садов?
Спойте мне, спойте так, золотые,
Чтоб утих в сердце каменный рёв.

Заходите – открыты все двери,
Не смущайтесь вы пламенных глаз,
Я сегодня в мечту поверил,
И быть может – в последний раз.

Та, которая в красной вуали –
Ты присядь на самом краю,
Все греховные сны, как в мангале,
Я в костре твоей страсти спалю.

Та, которая с белой сиренью –
Ты поближе ко мне подойди,
Промелькнув убегающей тенью,
Ты развеешь печали мои.

Но лишь та, что с мудрым сапфиром,
И с улыбкой, несущей покой –
Ты и будешь сиять над миром
И над тёмной моею душой.

И когда новый день займётся,
И уронит звёзды на нас, –
Мы сойдёмся на дне Колодца
В первозданный космический час.

«У Спаса-на-Крови.
После дождя»

В то утро, утро после-дождевое,
Всё снова расцветало для любви.
Я шёл, и мне навстречу, золотое,
Сверкало чудо Спаса-на-Крови!

Ещё тянуло влагой – уходящей,
Но солнца первый луч играл своё,
И каплей с крыши, под ноги летящей,
Срывалось сердце пьяное моё.

А день уже парил над куполами,
Последних снов истому разгонял,
И тут на лужи, лужи под ногами,
Мой тёмный взор нечаянно упал.

И вдруг увидел я, о, нет, не лужи,
Осколки Спаса – Спаса-на-Крови!
Не так ли был когда-то мир разбужен
Неясной первой песней о Любви?..

Поближе к Храму – ярче засверкали
Осколки эти, словно зеркала,
И всё, что есть под небом, отражали:
Людей бегущих, солнце, купола…

Я бросился, скорей, душой и телом,
Собрать осколки трепетной рукой,
Но неподкупный дворник, между делом,
Уже их смёл незыблемой метлой!

«Ветер невский за душой»
(песня)
1.
Ветер над волной, над речной волной,
Обжигает лица.
Ветер над волной, над ночной Невой,
И ему не спится.

Питер над Невой, бродит над рекой,
Да постой-послушай:
Как шумит прибой, как поёт прибой,
Осветляя душу…
Наполняя душу…
Исцеляя душу…

Потоптались на ней, и довольно!
Расступись, народ, не спеша,
Посмотри, как легко и раздольно
Веселится, сквозь слёзы, душа.

2.
Не свернуть в кусты, греет, не остыв,
Давняя тревога.
Замели костры, развели мосты,
Да свела дорога.

Если в сердце боль, так что волком вой,
И свеча задулась,
Ты заткнись – и пой! Ой да, эй да, ой…
Чтоб мечта очнулась.

Посмеялись над ней, и довольно,
Ничего вам не сделать с мечтой,
Полюбуйтесь, как крылья привольно
Расправляет она над волной!

«Ночные миражи любви»

Убегало сердце, убегало…
По глазам угадывая путь.
Целой жизни для разбега мало,
Чтобы эту ночь перешагнуть.

И погоня, милая погоня,
Всё ждала, ждала наперерез,
Об утратах много не трезвоня,
Оставалось времени в обрез, –

Чтобы неожиданно проснуться,
Перед самым долгожданным сном,
Тонко обманувшей улыбнуться,
И рассыпать сердце под окном.

«Письмо другу»

Мне часто снится ветер у порога,
Сквозь клёны – янтареющий рассвет…
Пришли из Петербурга мне немного
Того, чего в краю далёком нет.

У нас венчают кедры-исполины
Своей живой оправой гладь озёр,
В озёрах отражаются вершины, –
Задумчивые лики синих гор.

Когда бы к нам из шумного капкана,
По горло сытый вечной суетой,
Ты выбрался – по тропам Жигалана
Мы вместе бы отправились с тобой.

И фавнами в тени лесной укрывшись –
За мною, друг, мечта близка, скорей –
Из водопада струй живых напившись,
Мы вспомнили бы солнце юных дней!

Мы Кваркуш перешли бы, дальше, выше,
Альпийский луг и чистый снег окрест.
И встретили, быть может, сердце – тише,
Хозяйку заповедных этих мест.

Покой её, святой, не нарушая,
К вершинам мы бы свой держали путь…
Привет тебе из сказочного края
И просьба, ты её не позабудь:

Опять мне снился ветер у порога,
Нева, и янтареющий рассвет, –
Пришли из Петербурга мне немного
Кленовых листьев маленький букет.

Североуральск – Санкт-Петербург.