Репортаж из прошлого. Без фотографий и фамилий

У нас на Калье было много репрессированых, тех, кого причислили к кулакам только за то, что держали пару коней и запас зерна для посева, и тех, кто сидел за то, что читал книги Тараса Шевченко…

Но сегодня только о «ШЕСТИЛЕТНИКАХ» и о тех, кто после освобождения из плена был отправлен, потому что история Кальи без главы о них будет неправильной и неполной.

Сначала выдержки из некоторых воспоминаний жителей Кальи, которые уже успела записать (фамилии заключённых не называю).

Любовь Яковлевна:

– Мой отец родился в Днепропетровской области. В 1941 году он учился в ФЗО на шахтёра. Ему было 16 лет, когда их село заняли немцы. Старшие братья уже ушли воевать, остался он с родителями и двумя сёстрами. Родители прятали детей на горищах (чердаках) среди ящиков с яблоками, в ямах, погребах, в сене. Но немцы стали лютовать и жестко протыкать сено штыками. Тогда перестали прятать детей, чтобы не закололи. Папу моего нашли и осенью 1941 г. увезли эшелоном в Германию. В плену он работал под конвоем в частном немецком хозяйстве, где выращивали скотину. Рассказывал, что дважды неудачно убегал. Его ловили, снова приводили и сильно наказывали. Как именно наказывали, не пояснял – сразу начинал плакать.

Третий раз с группой бежал через Альпы в сторону Италии. Попали к итальянским партизанам, у которых и находились до открытия второго фронта. Когда в Италию пришли американские и советские войска, освобожденные пленные разделились на две группы. В одну группу вошли те, кто пожелал остаться за границей, в другую те, кто захотел вернуться в Советский Союз. Отец, как и большинство, вызвался вернуться на родину. На корабле повезли их по Средиземному и Черному морям.

Пока плыли, обращались очень хорошо: кормили вдоволь, показывали фильмы. Когда подплыли поздно вечером к порту Батуми, обрадовались и удивились: «Столько огней зажгли, как нас хорошо встречают!» А как по трапу сошли и на землю родную ступили, так сразу скомандовали им сделать руки за спину, и вприсядку идти сквозь строй. А по обеим сторонам фонари светят, и под каждым столбом вооружённый автоматом солдат в белом бушлате стоит, да с собакой. Уже холодно было.

Погрузили в телячьи вагоны битком и повезли на Урал. По дороге только успевали мёртвых выгружать. Тесно было, холодно и голодно, а ехали долго. Высадили на станции Чусовая Пермского края, дали в руки лопаты и приказали делать землянки. В этих землянках и жили. Позднее отобрали группу пленных, снова погрузили в вагоны и привезли в Североуральский район. Так папа и попал в Калью. Работать определили в шахту №4. Вся трудовая жизнь папы прошла в шахтах, в забое. В знаменитой бригаде Минзарипова он работал, неоднократно поощрялся и награждался за ударный труд, имел звание «Ветеран СУБРа».

Наталья Юнисовна:

– Мы с сестрой не понаслышке, а по истории жизни своего отца знаем, как жестоко прошлась машина репрессий по тем советским солдатам, которые в годы Великой Отечественной войны имели несчастье попасть в плен к фашистам.

Папа наш с 19 лет ушёл в армию. Пока служил, началась война, и его сразу отправили на фронт. Служил под Питером, ремонтировал пулемёты в военной мастерской.

В начале 1942 года попал в плен в Крыму. Фашисты отправили его сначала в лагерь для заключённых в Белоруссию. Из этого лагеря папа пытался бежать, но его поймали, затравили собаками и сильно избили. А после отправили работать на ферму в немецкую семью, где после гибели хозяина осталась вдова с четырьмя детьми и старыми родителями (своими и мужа). А вдове нужно было платить с фермы налоги. И вдова сказала: «Будете плохо работать, я вас заменю». Убежать было невозможно: ловили и сразу расстреливали. Поэтому папа с такими же пленными решили не умирать напрасно, а дождаться разгрома фашистов.

А что это случится, они даже не сомневались. Каждый день заставляли себя работать, чтобы получить питание и копить силы к приходу советских войск. Потому что на 100 процентов были уверены в том, что скоро советские войска их освободят. И боялись, что как только наши будут подходить, их опять в лагеря запихают, а там придётся голодать.

И вот долгожданная победа и освобождение из плена. Но на родину вернуться не разрешили, а отправили в 1946 году в Калью в проверочно-фильтрационный лагерь. А после объявили об ограничении в правах сроком на 6 лет.

Мы знали, что папа был на войне, но никаких медалей у него не было.

Не рассказывал нам папа об этом раньше. А 18.10.1991 г. был подписан Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий». Вот тогда наша мама под диктовку отца написала заявление, черновик которого храним до сих пор.

Вот содержание этого письма:

«Начальнику Североуральского городского отделения КГБ.

Прошу помочь мне в реабилитации после спец.поселения, т.к. во время войны был в плену, и в настоящее время не являюсь участником войны, хотя вины за собой никакой не чувствую. Призван по мобилизации (наименование военкомата) в августе 1941 года в 26 артиллерийский полк ездовым. В феврале 1942 года направлен на передовую, на Керченское направление под Феодосией (данные воинской части). Находился на передовой до мая 1942 года. В мае отступали до Камыш-Буруна, полк разбили в деревне около Чёрного моря. Что осталось от полка, отступали день и ночь. На второй день утром встретили какую-то сборную часть. Нас спросили: «Вы куда идёте?» Мы ответили: «В Камыш-Бурун.». Спрашивал в звании майора. Он сказал: «Пойдёте с нами» и назвал деревню. Мы ему сказали, что она занята немцем. Отступали до берега моря ночью, днём маскировались. Майор и политрук скрылись. С нами остался лейтенант высокий, рябой. При нас были винтовки без патронов, а у кого совсем ничего. Около штольни окружили автоматчики и увели в овраг. Там находилось очень много наших пленных. Всех погрузили в вагоны и увезли в Восточную Пруссию. Освободили наши войска в 1945 году. В январе допросила военная разведка, и рассортировали кого куда. Собрали на сборный пункт, оттуда кого – на фронт, кого – в вагоны, и привезли на Урал. Послали работать в шахту. Потом вызвал особый отдел, допросили, где и кем работал в Восточной Пруссии. Работал у хозяина рабочим, там не спрашивали, кем хочешь, там заставляли. В 1946 году органы КГБ Североуральска зачитали приказ о невыезде из Североуральска на 5 лет по 58 статье пункт Б, за подписью Молотова.»

Сначала была моя поездка с отцом в наш военкомат. Военком открыл чёрно-белую тетрадку и сказал: «Ваш отец – изменник Родины». Пошли в прокуратуру. Прокурор побеседовал со мной, потом с отцом. Затем приходили из военкомата, новый военком извинился и сказал, что его предшественника уволили, и что процедура реабилитации началась. И в мае 1992 года мы получили официальные документы о реабилитации.

Вот так, ровно 6 лет отбыл в лагере: с 16 января 1946 года по 16 января 1952 года.

Когда отцу после реабилитации принесли удостоверение участника войны, его это сильно подкосило. Он заболел. Столько лет переживал глубоко в душе… Не один он такой был в посёлке, можно сказать, что таких было большинство из тех, кто начинал строить Калью. Но от этого было не легче. Тогда на шахты приезжали работать фронтовики с орденами на груди. И чествовали их достойно, и поминали погибших в боях. А что чувствовали «шестилетники», которым иногда открыто говорили, что они отъедались в плену, пока другие кормили вшей и голодали в окопах? «Умри, но не сдайся» – был и такой военный призыв. А если даже застрелиться было нечем? А если жили для того, чтобы однажды убежать и снова на фронт, снова за Родину?

Папа тогда сильно переживал, уходил топить теплицу, курил там подолгу, и в мае 1993 года умер.

Вот так. В 1992 году был реабилитирован, а в 1993 году умер.

Светлана АДЕЕВА, краевед.