Размышления в Год экологии

Особо охраняемые природные территории:
тяжесть реалий и высота воплощения

2017 год, первоначально задуманный как «Год особо охраняемых  территорий», трансформировался в «Год экологии». Этот факт отметил в своей заметке краевед Георгий Зыков (выпуск Вагран № 6 от 3 марта). Быть может, согласимся с автором, такое произошло из-за того, что отношения между «закрытыми» территориями и людьми не всегда «экологичны».
Причины негативного мнения о нашем заповеднике «Денежкин Камень» назвал, в частности,  Вячеслав Соловьев в книге “Современные сказания о лесах, водах и ремёслах лесных на землях Урала Северного”:
– Наблюдая за деятельностью  заповедника, складывается впечатление, что она почти не охраняется. Подтверждением тому служит пожар 2010 года, о котором упоминалось даже на центральном телевидении и то, что за период существования заповедника три (!) раза сжигались все граничные кордоны. То, что это «проходной двор» знают все местные «харюзятники», туристы и любители «втихаря» побегать с ружьишком. Причём, с запретной территории, как известно, стараются «схватить» кто сколько сможет. Да, лес там теперь не рубят, но в 10-ом году его сгорело лет на 30 вперёд, и никто не понёс за это никакого наказания, хотя виновников видели, но искать не стали, всё «спустили на тормозах». Хотя было за что – около тысячи гектаров сгоревших горных кедровых лесов, загаженная утонувшим танковым бульдозером горная речка Шарп и многое другое на 15 тысячах гектаров пожара, который перейдя границу, выжег ещё около 10 тысяч сопредельной территории гослесфонда… Невольно закрадывается вопрос – а зачем всё это и для чего? (“Охота пуще неволи», http://www.proza.ru/2016/10/06/2108).
Можно соглашаться или нет именно с этим мнением, но факт остается фактом: Вячеслав Соловьев не одинок в своем отношении к работе заповедника. И не стоило бы затевать этот разговор, если бы тяжесть реалий не оттенял любопытнейший факт реализации идеи заповедности, казалось бы, утопичной и навсегда опошленной.  
Примирить меня со всеми скандалами и нестроениями в системе особо охраняемых природных территорий (ООПТ) помог Свердловский клуб спелеологов (СКС). Начало положил простой случай в пещере Северная. В начале марта этого года я, торопясь вырваться из подземелья к солнечному свету, опередил группу и свернул не в ту сторону. Опасаясь отстать, я чуть срезал угол тропинки, обозначенной светоотражающими полосками. И тут же получил замечание. Игорь Лавров мне объяснил, что лично он, если возникает необходимость отступить от тропинки (например, зафиксировать на фотоаппарат форму необычного натека), вначале снимает обувь (!). И это не было шуткой. Отношение спелеологов к пещерам именно такое, какое и должно быть к особым территориям. Если кто усомнится в правомочности отнести некоторые пещеры к особым территориям, то можно сравнить заповедник «Денежкин Камень» и пещеру «Северная» по нетронутости и уникальности экосистемы. Что-то мне подсказывает, что официальный заповедник проиграет такое сравнение.
Охраняют спелеологи уникальные экосистемы тоже по-особому. Например, не спешат сообщать точные координаты некоторых уникальных пещер даже ради того, чтобы опубликоваться в престижных сборниках. Система продуманных и осознанных мер безопасности приводит к тому, что серьезных конфликтов с «окружающей человеческой средой» (скандальных публикаций в СМИ, уголовных дел против сотрудников заповедника и громких судебных процессов) в истории спелеологии нет, и, пожалуй, быть не может.
Немаловажно, что спелеологи сами находят, сами изучают, сами охраняют свои заповедные пещеры. То есть не требуют никакого бюджетного содержания. Жива идея заповедности в душах людей и осуществляется в истинном понимании этого древнего русского слова. С чем и спешу поделиться с читателем в Год экологии.
М.Егоров.