Носок длиною в жизнь

В последние годы мы много слышим и читаем о зависимых людях и методах лечения их заболеваний. А близкие и родные находятся в созависимости от алкоголика, игрока и наркомана. Это специфическое состояние характеризуется сильной озабоченностью, а также сильной зависимостью от близкого человека.

Мы хотим рассказать об одном дне из жизни матери наркомана. Свою историю нам поведала Наталья. Все имена в материале вымышленные.
– В этот день я шла с работы, испытывая какое-то необъяснимое чувство беспокойства, – рассказывает Наталья – Больная нога, а у меня протез в коленке, не слушалась, но я ускорила шаг. Сердце сжималось от боли. Когда я зашла в подъезд, то услышала истошный крик: «Помогите!», – это кричал мой сын. Я забежала на шестой этаж, а он все кричал. Достала ключи и замерла у двери. Крики не прекращались, но голос звучал чуть тише. Я открыла дверь, зашла в квартиру.
Мишенька лежал на полу, лицо и руки, пол, стены – в крови. Он ногтями драл лицо, руки и грудь. Рядом валялся шприц и ампула. Сын поднял голову и прошептал: «Мамочка, миленькая, любимая, помоги! Мне так больно! Помоги, умоляю! Это в последний раз! А потом делай всё, что хочешь!».
У него была ломка. Его выворачивало. Началась рвота, но он не мог встать.
Чтобы действовать, мне нужно было успокоиться. Руки тряслись, а мне необходимо было поставить укол. Нет, не укол. Мне нужно было влить очередную дозу смерти в вену моего сына.
Вспомнила, как несколько дней назад такой приступ уже был, но не такой сильный. В последние два года они случались часто.
Я осмотрелась. На стене и полу уже не было персидских ковров, угол пустел – там когда-то было фортепиано, на котором играл сынок. В стенке не было книг, а раньше у нас была шикарная библиотека. Пропали телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр, компьютер. Шкаф, где когда-то лежал запас постельного белья, тоже опустел. Шкатулочка, которую сын мне сам сделал из бересты, была пуста. Он всё продал, чтобы снова и снова покупать «смерть».
Я узнала, что мой сын наркоман, только два года назад. До этого он работал, занимал прекрасную должность. Жил отдельно в трёхкомнатной квартире с семьёй – женой и двумя сыновьями. Он привёз любимую из Екатеринбурга, где окончил университет. Учился одновременно на двух факультетах. Получил красные дипломы по двум специальностям. Кандидат в мастера спорта по лёгкой атлетике, пианист. Добрый, ласковый, внимательный, ответственный и трудолюбивый. Таким был мой Мишенька.
Как-то раз сноха призналась, что сын уже около восьми лет употребляет наркотики. Начал в год рождения первого сына. Почему она мне ничего не говорила? Оказалось, не хотела тревожить и беспокоить. А Миша тратил на дозы не семейный бюджет, а калым. Обещал бросить, а она верила. Так продолжалось, пока с работы не уволили. Застали его «под кайфом» на работе. Он быстро нашёл вторую, но и оттуда вылетел, а потом было ещё несколько мест работы, и даже вахта. Конечно, были времена, когда он останавливался, но потом начинал всё сильнее.
Вся эта история пролетела в голове за несколько секунд. Действовать надо было быстро. Я вспомнила, куда положила визитку из центра «Урал без наркотиков». Многие путают этот центр с «Городом без наркотиков», который возглавлял Ройзман, но это не то, куда я стремилась отправить сына на лечение.
Накануне я много читала, искала, консультировалась. Везде всё платно, а денег у меня не было, зато было два кредита, которые я брала, чтобы оплатить долги сына. В то время не понимала свою созависимость, поэтому тянула ребенка вместе с его долгами. Однажды, находясь в Екатеринбурге по делам, нашла время зайти в «Урал без наркотиков» и пообщаться с психологом и консультантами. Как оказалось, все они были из таких же больных, как мой Миша, но прошли реабилитацию. Мне даже показали ребят, которые в тот момент проходили лечение. Тогда я поняла, что смогу спасти сына.
Я подняла ампулу и наполнила шприц. Но не стала сразу ставить укол. Отложила, руки пока тряслись. Достала визитку. Набрала номер телефона. Ответил мужской голос. Я представилась и рассказала, что хочу сделать. Голос ответил, что им нужно как минимум шесть часов, чтобы добраться до нашего города. Молодой человек объяснил, что нужно делать. Я положила трубку. Подошла к сыну и задала вопрос: «Ты правда готов лечиться?». Он всё ещё кричал и взывал о помощи. Я рассказала, что буду делать, Миша притих и внимательно слушал. Вдруг мне стало его жалко, потекли слёзы, опять затрясло.
Ушла в комнату и стала довязывать носок. Сын опять закричал. Достала вату и заткнула уши: надо было выждать шесть часов. Как? Я повторяла вслух молитву, просила Бога дать мне душевный покой и помочь ребенку снять боль. А крики то усиливались, то становились слабее. Но ни на минуту не прекращались. Я вязала, вязала, вязала…
Час, два, три, четыре, четыре с половиной, четыре часа пятьдесят минут. Вдруг крики прекратились. Я вытащила вату из уха и прислушалась. Тишина. Я встала, подошла к двери. Выглянула и пошатнулась. Сын лежал не шевелясь, изо рта выливалась пена, глаза закатились.
Я подбежала, села на колени. Нога… У меня протез, сгибать резко нельзя. Боль пронзила тело. Но я не думала о себе. Миша не дышал.
Голос из «Урала» меня предупреждал, что так может быть. Послушала сердце, ударов не слышно. Выпрямила тело сына, начала делать искусственное дыхание. Пригодились курсы первой помощи, которые проходила в школе. Память моментально выдала всё, что нужно делать, я следовала инструкции. Один, два, три… дыхание «рот в рот», раз, два, три….
Слёзы текли, не прекращаясь, а я не останавливалась. Потом поняла, что на все манипуляции ушло всего семь минут, которые мне показались вечностью. И вот получилось, он как-то резко вздохнул. Не знаю почему, я перевернула его на бок. Он медленно задышал.
Я взяла шприц, закатала рукав рубахи, затянула шину и влила эту гадость. Потом просто сидела и смотрела, как он потихоньку приходит в себя. Не знаю, сколько прошло времени, вдруг он сказал: «Спасибо, мамулька, теперь делай, что хочешь, я готов».
Прошёл еще час, я сидела и смотрела на сына, вспоминала его первые шаги, первые слова, песочницу, утренник к 8 марта в саду, первое сентября, выпускной, красный диплом, рождение внука, потом второго и ещё кучу всяких дорогих моментов. Достала из-за пазухи крестик и вспомнила, что это был подарок сына на первые заработанные им деньги. Начала опять читать молитву о душевном покое.
И вот звонок в дверь. Зашли три парня, молодых, крепких, красивых. Ничего не говоря, один ушёл, вернулся с носилками. Пока они его переодевали, я выполняла команды: «Одежду! Двое тапок! Мыльно-рыльные! Полотенце! Четырнадцать тысяч рублей! Подпись!». Всё делала неосознанно.
«Выпейте успокоительное! Закройте дверь! Всё будет хорошо!» – это были последние слова ребят, которые уносили сына.
Я подошла к окну и смотрела, как они грузят его в машину, как уехали. Потом – пустота. Я вернулась на диван, взяла носок и стала вязать.
Семь часов утра следующего дня. Раздался звонок телефона. Я ответила. Всё тот же мужской голос отчитался, что всё хорошо, они доехали и что сегодня можно будет позвонить врачу и получить дальнейшие инструкции.
Спустя три с половиной месяца я впервые получила письмо от сына. Он просил прощения у меня за всё и благодарил, что я дала ему ещё один шанс, что помогла.
Еще через две недели звонок и десять минут беседы. Я не перебивала, а Мишенька рассказывал, что выздоравливает, работает над собой, планирует новую жизнь.
Вернулся он через 11 месяцев, но здесь не остался, собрал вещи и через два дня уехал. Сейчас живёт в Кирове, работает по профессии. С того памятного дня прошло 62 месяца. Он не пьёт, не употребляет наркотики, не курит. Мы каждый месяц отмечаем с ним этот день как главный праздник в жизни. Каждый раз сын говорит, что я подарила ему вторую жизнь.
А знаете, какой длины я связала носок в тот вечер и ночь? Длина стопы от пятки до носка – 96 сантиметров. Сын повесил его на стену как память о моём подвиге.
– Вы не представляете, как изменилась моя жизнь, – рассказывает Наталья, – позанималась с наставником, сейчас уже сама передаю свой опыт другим созависимым матерям. Посещаю группы самопомощи, делюсь пережитым с такими же родственниками, получаю обратную связь. Много слушаю Валентину Новикову и Татьяну Осину. Их спикерские выступления – это опыт и животворящее чудо для таких, как я. А таких не просто тысячи, их миллионы, но многие не готовы принять болезнь близких и принять свою болезнь. Помочь могут только такие же, как ты.
Наталья никогда не теряла надежду, верила, что сын способен выздороветь. Основное лекарство – любовь, которую нужно выражать зависимым больным на их языке, без сверхзаботы, ненависти, злобы, обид, насилия и контроля.

Светлана Батраева.