«Мне нечего скрывать»

Как забирали маму…

– Шнель! Шнель! – подгонял конвоир, но у Анны не было сил идти дальше, она чувствовала, что роды начнутся вот-вот.

Рождения второго ребёночка она ожидала к концу августа 1943 года. Первенца ей пришлось схоронить, когда её родную деревню Чигири в Коростенском районе Житомирской области оккупировали фашисты. Некому и нечем было помочь больному младенцу. Вторая беременность была долгожданной. Так хотелось хоть дочку, хоть сыночка. Мужа Анны звали Лукой, с началом войны на фронт его не призвали, потому что на железной дороге был нужен, бронь ему дали. А как фашисты подошли, к партизанам подался. Анна осталась в родном доме, думала, что её, беременную, фашисты не тронут.

Но у гитлеровцев были на этот счёт другие планы. – Хорошо, родишь работника! Германии нужны работники, – объявили они Анне и велели строиться в колонну вместе с другими молодыми женщинами и подростками, которых погнали, не объявив куда.

Было ещё начало августа, но малыш в животе не выдержал такого длительного перехода и просился на свет. Подходили уже к границе Львовской области, когда женщина остановилась и схватилась за низ живота. По ногам уже что-то текло. «Воды отошли. Неужели и второго ребёночка лишусь?» – с ужасом подумала Анна. Фашист скомандовал: «Шнель! Шнель!» и показал автоматом на обочину. Анна поняла, что он ей предлагает выйти из колонны. «Сейчас расстреляет, чтобы не возиться. А сам ведь ещё совсем молодой, его тоже мать родила…Неужели вот прямо здесь сейчас и убьёт?» – думала она. Анна не могла двинуться с места. Тогда конвоир скомандовал, чтобы отошли остальные, и подтолкнул к Анне девушку лет семнадцати. Затем развернулся к колонне, дал вверх автоматную очередь и приказал двигаться дальше.

«Меня оставили в живых! Не может быть! Это что, такой добрый фашист? Или просто с родами не захотел связываться, задерживаться? Конечно, куда я денусь, умру тут с ребёнком или следующей колонной отправят…А девушку оставил мне помочь?» – долго размышлять не пришлось. Девушка сказала: «Тётенька, миленькая, пойдёмте, пока не передумал. Может убежим ещё. Ну постарайтесь».

Вокруг фашисты. Но жить так хотелось. Ради ребёночка хотя бы. Как окрылённая надеждой, Анна дошла до ближайшего стога, там отдохнули и перекусили колосками. В Чигири возвращаться нельзя, подумают, что убежала, и расстреляют. Куда идти? Решили добираться до деревни Кожуховка, откуда родом был её отец, но не успели, пришлось рожать по дороге. Дочка родилась. А когда добрались до Кожуховки, тогда и записали, что Валя родилась 12 августа 1943 года именно в этой деревне.

Кожуховку тоже заняли фашисты. В Донбасс добывать уголь для нужд немецкой армии угнали они жителей деревни. И Анну с двухмесячной Валей тоже. Оттуда удалось убежать в освободительный (партизанский) отряд, где Анна пробыла до осени 1944 года. Затем вернулись в родные Чигири. Немцев уже не было. Родной дом разбомбили, муж пропал без вести. Приютила сестра Екатерина, у которой своих трое детей.

Анна устроилась шпалоукладчицей на станцию Коростень Подольский. Ей платили деньгами, можно было хоть какую-то обувь купить. Работу сестры в колхозе оценивали «крестиками» и трудоднями, за которые по возможности зерном платили. Скотину держать было не на что. Огород сажали, поэтому и выжили. В колхозе гречиху, хмель выращивали, план не могли осилить.

Однажды устроили воскресник по уборке хмеля. «Ты, Нюра, хоть и не колхозница, но должна прийти, раз в нашей деревне живёшь». «Да я ведь не отказываюсь, но нынче не могу, простудилась я на работе, ноги вон опухли, ревматизм. Дайте отлежаться, итак с больным сердцем работаю, давно порок митрального клапана у меня признают. Как бы вообще не помереть, дочку не осиротить.», – попросила Анна и не пошла.

А когда весной 1948 года прислали Сталинскую разнарядку, чтобы отправить из колхоза на работу в Колымский край (как тогда называли «За межу Украины»), Анне и припомнили этот воскресник.

И вот снова конвой: «За отказ от участия в общественно полезной деятельности поедешь на Колыму. Собирайся».

Воспоминания Валентины

«Мне шёл тогда пятый год, но я помню, как маму забирали. Это было утром. Все колхозники были на работе. Я на крылечке играла, мама лежала на кровати. Подъехал воронок, вооружённые конвойные зашли в дом. Мама встала с кровати, она передвигалась тогда на костылях. Я помню, как она опустила опухшие ноги. Ей зачитали бумагу, помогли в воронок залезть и увезли. Я осталась одна.

Вечером люди с работы вернулись, собрались. Кто-то говорит: «Валь, ты где жить будешь?» А что Валя? Мне всего четыре, что могла я решить? У тёти Кати своих трое, и главную кормилицу теперь забрали. Я пожила зиму у тёти Кати. Помню, что были одни калоши на всех, надевали, если надо было сходить в туалет в огороде. А если не доставалось, босиком даже по снегу бегали. Ели в основном тыквенную кашу. Что такое тыквенная каша? Я помню так: на табуретке лежала тыква большая, запеченная в печи. Сахара не было, просто одну тыкву пекли, без ничего. Рядом лежала ложка, кто хотел, тот подходил и ел. Тётя Катя почти всегда была на работе.

Весной меня взял к себе пожить мой крёстный дядя Фёдор, он работал машинистом поезда на станции Коростень Подольский. Потом тётя Маруся, другая мамина сестра, меня к себе забрала. У неё двое своих мальчиков, и тоже сильно сердце болело, даже водянка началась.

И тут как раз осенью 1949 года пришло письмо от мамы, в котором она просила: «Привезите ко мне Валю». Оказалось, что весной 1948 года маму довезли только до Алдана, потому что врачи сказали: «Эту женщину дальше нельзя везти, она вот-вот умрёт, в течение нескольких часов». В Алдане маму пролечили и оставили там работать. Вся родня меня собирала: сшили мне теплое пальто и другую одежду. Дядя Фёдор рассчитался с работы и повёз меня к маме.

Помню, что ехали в общем вагоне. Я заболела в поезде, проехали уже Читу, когда у меня температура высокая поднялась. Хотели снять нас с поезда, но пассажиры сказали начальнику: «Снимите, а дальше куда им? Денег нет. Как они выберутся? Дайте им доехать до конечной станции». Так доехали до станции Большой Невер. До Алдана оттуда еще около 600 км по зимнику добираться. Помню, что на станции нас пустили пожить в деревянном доме. Я лежала больная в маленькой комнате у входа, а дядя, сколько помню, сидел в дверях в эту комнату. Ждал недели две, пока я выздоровею. Мне всё время было жарко, поэтому меняли компрессы на лбу. А я очнусь, увижу спину дяди Фёдора и успокаиваюсь. Дяде нужно было заработать денег, чтобы довезти меня до Алдана. Поэтому он жителям станции паял ведра, точил пилы, топоры…

В Алдан мы добрались на попутных машинах 31 декабря. Привели меня в большую комнату, перегороженную простынями. Семь молодых женщин выстроились передо мной и улыбаются: «Валя, выбери – кто твоя мама». А я так переволновалась, что упала в обморок. Такая их игра мне не понравилась. Женщины начали суетиться, стали угощать. Поставили табуретку. Одна принесла хлеб, другая сахару стопку насыпала, третья водички налила. Вот такой Новый год с 1949 на 1950 год у меня был.

Чтобы заработать на обратную дорогу, дядя Фёдор до весны поработал. Затем уехал, и мы остались с мамой. Она с женщинами трудилась зимой в тайге на валке леса, а летом – в подсобном хозяйстве. С мамой, конечно, жить было лучше. Мы большую бочку солили капусты. Мама всё говорила: «Валя, мы живём здесь лучше, чем на Украине, потому что картошку и капусту едим». Не забывала она никогда про трудные голодные годы».

Многие кальинцы догадываются, о ком идёт речь и что дочку Анны зовут Валентиной Лукиничной. Учительницу Валентину Лукиничну Ивлеву знают и уважают все кальинцы. «Мне нечего скрывать своё прошлое, поэтому я разрешаю рассказать и об этом периоде жизни нашей семьи. Тогда ведь многие в нашей стране оказались в подобных ситуациях, этого из жизни не выкинешь. Люди всё правильно поймут», – пояснила Валентина Лукинична.

Выпускники

Профессию педагога Валентина выбрала сама и никогда об этом после не жалела. В 1965 году окончила физико-математический факультет Якутского педагогического института. Распределили в село Ыллымах Алданского района, где преподавала математику, физику и черчение в старших классах средней и вечерней школ.

В посёлок Калья приехала уже с семьёй в начале 1970 года. В 1972 году переехала сюда и мама, Анна Афанасьевна.

В Калье Валентина Лукинична начинала работать в школе на переулке Больничный. Директором был Александр Васильевич Симонов, замечательный человек и руководитель. «Был такой случай. У меня пропал голос. Александр Васильевич отправил меня в больницу. Я пришла, а там врач руки моет, отвернулась к своей ассистентке и говорит: «Работать не хотят и без конца в больницу ходят». Я встала и ушла. Больничный не принесла, пришлось объясниться перед директором. Александр Васильевич сказал: «Ладно, иди домой, отлежись. Голос восстановится – придёшь». Другой директор на месте Симонова разве так бы поступил?»

В 1971 году достроили школу на улице Комарова, в которой В.Ивлева проработала учителем математики, а потом и завучем до октября 1999 года. Стаж не прерывала, только однажды долго болела. В октябре 1994 года девочки из класса надушились духами «Коко Шанель», купленными на кальинском базаре. От этого сильного запаха у учительницы начался приступ астмы, который не могли вылечить девять месяцев.

А в 56-летнем возрасте её школьную деятельность прервал инсульт. Но Валентина Лукинична не мыслила себя без работы и, как только стало возможно, занялась репетиторством. Благодарственные письма, районные и областные почётные грамоты отдела народного образования, удостоверение «Ветеран труда» вручены Валентине Лукиничне и хранятся теперь в семье. Не все кальинцы, конечно, о них знают, но мы уважаем земляков не за количество грамот, а за добросовестный труд и человеческие качества.

Всего четыре выпуска было у Валентины Лукиничны, как у классного руководителя. До сих пор выпускники не забывают любимую учительницу, приходят к ней на помощь в трудные периоды. А она помнит и любит каждого, хранит фотографии.

Никаких особых секретов педагогического успеха В.Ивлева не скрывает, вы их легко найдёте в её рассказе: «Я верила в учеников. Когда они приходят из четвёртого класса в пятый ко мне, им очень трудно даётся эта перестройка. Я не спешила ставить двойки, тройки, а давала возможность акклиматизироваться. Вселяла веру каждому, что он сможет лучше. Бывало, что кто-то приходил с тройкой из начальной школы, а потом была четверка по математике.

Старалась прививать у ребят интерес к математике, поэтому шарады, кроссворды придумывала. Вела математический кружок для всех желающих. А для более углублённого изучения программ вела факультатив. Больше всего ученики стремилось тогда поступить в УПИ, поэтому я смотрела, какие темы в школьный курс не внесены и выносила их на факультатив. Например, решение квадратных уравнений четвёртой и пятой степеней.

Вова Пяткин, один из моих первых учеников. Я его сразу выделила, что он очень способный. Мы подготовились, и он в области защищал по занимательной математике реферат, который даже взяли на всесоюзные чтения. С Сергеем Куликовым я ездила в Свердловск на олимпиаду, он вошёл в десятку лучших, и там ему предложили поступать в МГУ, но Сергей сейчас кинопродюсер. Вову Молчан я тоже возила на олимпиаду.

Не оставляла никого на второй год – старалась исправить свою недоработку. Оставляла на дополнительные занятия, никто не отказывался. Помню, раздел тригонометрии начался, а в нём лавина формул. И все мои отличные ученики съехали на тройки. Я пошла к очень старательной ученице Алсу Исламовой. Мама её мне показала, что Алсу, действительно, занимается, формулы выписывает и учит, но что-то у неё не получается. Пошла к Батыгину – та же история. Мама говорит: «Не знаю, что с Серёжкой, почему так съехал». Ведёт к столу – исписано тригонометрией на стенке, на столе, в черновиках. Я поняла, что они много работают, нужно мне что – то придумать, чтобы им стало понятно. Поэтому я сделала тригонометрический круг и на нём показала, что такое радиан, что такое синус на круге… И смотрю: пошло дело потихоньку вперёд.

На Денежкином Камне три раза с учениками были, и у его подножия в вогульский посёлок на реке Сосьва ходили. Возила ребят на каникулах в Пермь, в Ленинград. Такие совместные походы и поездки очень сближают.

Я никогда не позволяла себе кричать или обозвать ученика. Не делала скандалов на ровном месте. Не делала проблемы с опозданием на урок, не требовала объяснений. Бегом забежал, «проходи, садись», быстро приготовился и всё. А некоторые ведь специально опаздывают, чтобы внимания на себя обратить и поскандалить. Конфликтов у меня не было. Я переживала в душе, но на ребёнка не срывалась. Мама мне внушала: «Девка, не смей обижать учеников. Ты подумай, у каждого есть родители, они тоже переживают». Я и сама понимала и себе говорила: «Ты старше на порядок. Ты с высшим образованием, поэтому не смей вставать на одну доску со своими учениками. Они ещё не доросли до тебя. Значит, ты должна быть сильнее, рассудительнее». Никогда сгоряча не ставила колов за опоздания, за пропуски, за поведение. Потому что оценки должны быть за знания.

К работе меня тянет до сих пор. Но, к сожалению, по состоянию здоровья я даже на вечера встречи выпускников теперь не хожу. Ученики мне доверяли, потому что и я их секреты не выдавала.

Записала Светлана АДЕЕВА, краевед.

P/S. Такой мы и запомним нашу учительницу, а вот пообщаться с ней уже не сможем… К сожалению, 2 июля 2021 года Валентина Лукинична Ивлева умерла. Наши соболезнования родным и близким.